#Ученичество

| #Ученичество. 2024. Вып. 4 | #Apprenticeship. 2024. Issue 4 53 emotions, feelings and values of teenage and youth culture, among which the dominating values are joy-love, fear of death, freedom, justice, desire for originality. Keywords: childhood anthropology, graffiti, protest, anonymity, communication of teenage and youth groups, localization in the city space, emotions and values training © Сухова М. В., 2024 © Sukhova M.V., 2024 Введение Актуализация обозначенной темы возможна с точки зрения нескольких позиций. Выделю лишь принципиальные. Во-первых, обращение к теме граффити – обращение к феномену городской культурной традиции. «Город – это не только специфически организованное пространство, это и сложное социальное сообщество, осуществляющее свою жизнедеятельность в данном пространстве» [1, с. 5], то есть создающее альтернативные (?) деревне культурные формы. Городские «штудии» (urban studies) стали не просто популярными в современной отечественной социологии, антропологии и истории, но обретают собственные исследовательские и методологические площадки постоянного или нерегулярного типа [7; 10]. Во-вторых, исследование феномена граффити можно рассматривать в рамках антропологии детства. Принадлежность граффити к пространству городской молодёжной культуры (молодёжных субкультур) города, её мифологии, фольклора и обрядово-коммуникативных практик очевидна. Последнее даёт возможность обратиться к граффити как к фольклорной практике и жанру. Однако это обращение также требует некоторых замечаний. К таковым можно отнести, в частности, взгляд на городской фольклор как на некий «антифольклор, способный иметь и устную, и письменную форму, но сохраняющий, как правило, анонимность» [19, с. 5]. В этом отношении, видимо, уместно говорить о вариативности в фольклоре как следствии указанной анонимности. Характеризуя этот качественный признак фольклора в традиции, Б. Н. Путилов отмечал, что здесь любые «“тексты” неизбежно выступают не как индивидуальные образчики, подлежащие заучиванию, запоминанию, но как репрезентанты типов» [18, с. 182]. Вариативность обеспечивает не просто творческое развитие традиции внутри неё самой, но также «срабатывает» в момент перехода из собственно традиционной зоны в пространство города. Возможно, наиболее удачным будет отнестись к городской культуре и её структурным компонентам не как к «антифольклору» (Н. И. Толстой) или «постфольклору» (С. Ю. Неклюдов), но как к явлению, где «традиционные аспекты проступают в инновативном облике» [3, с. 86]. Антропологический анализ граффити как культурного «продукта подростков и молодёжи» (ПМА, 2010, сообщение Кирилла П. 1981 г. р.) позволяет отвлечься от взгляда на подростков и молодёжь как на «источник социальных и культурных конфликтов, < … > социальных болезней и моральных паник» [17, с. 8] и даёт «наиболее адекватное, неприкрашенное представление» [11, с. 217] о подростках и молодёжи, живущей в современном городе. Объект и цель исследования. Источники и методы Как очевидно, объектом исследовательского интереса становится граффити (надпись и рисунок) как жанр фольклора, как культурная практика подростков и молодёжи современного города. В рамках данного исследования в первую очередь рассматриваются та традиция граффити, которую М. Л. Лурье относит к практикам общения и называет языком коммуникации молодёжных сообществ [12]: граффити-надпись (слово), граффити-знак и граффити-рисунок. Основными источниками для работы стали устные материалы, собранные