#Ученичество

| #Ученичество. 2024. Вып. 4 | #Apprenticeship. 2024. Issue 4 12 В 1896 году немецкий учитель Генрих Вольгаст в книге «Das Elend unserer Jugend literatur» заявил, что детское чтение должно состоять из произведений искусства – «жемчужин немецкой литературы» («Perlen der deutschen National literatur») [18] 1 . Он противопоставлял нетенденциозную художественную литературу для взрослых и нравоучительную детскую литературу и считал, что в детском чтении должна быть именно первая. В дальнейшем педагог скорректировал свой максимализм в оценке литературы, адресованной детям, но нам важно отметить, что именно Г. Вольгаст обнаружил перед педагогами неудобную проблему: тенденциозность детской литературы снижает (или полностью нивелирует) ее художественное качество, а только оно является залогом увлекательного и полезного чтения. Вызов, брошенный Г. Вольгастом производителям детской литературы, был неожиданным и для них самих, и для педагогов, которые к этому времени уже утвердились в концепции воспитательного чтения (см. об этом на русском материале [1]). Действительно, детская литература изначально создавалась как нравоучительное чтение. На литературных примерах и образцах следовало воспитывать добронравного человека. Но постепенно с модернизацией общества (и, как следствие, с изменением концепции детства) появилось жанровое и сюжетное разнообразие текстов, адресованных детям, сложился институт конкурентного производства, распространения и критики, усложнился социальный и профессиональный профиль детского писателя, детская литература вышла на свободный рынок и во всех своих проявлениях стала похожа на взрослую литературу. Рост грамотности, в том числе и среди детей, способствовал тому, что и литература стала привлекательным инструментом для политической агитации. В разном темпе это развитие прошли все европейские детские литературы. Если говорить о русской литературе, то этот путь она проделала за 100 лет и к концу XIX века стала похожа на «нормальную» литературу, а значит, попала в поле зрения тех, кто уже рассматривал литературу как медиа для донесения политического содержания. Например, так использовали литературу те, кто пытался агитировать крестьянские и мещанские массы, также ее использовали и писатели-реалисты, пытаясь донести свои представления о текущем устройстве общественной жизни и настроений. В этот момент педагоги уже не готовы были поверить, что дети должны читать исключительно взрослую высокохудожественную литературу. По большому счету Г. Вольгаст восставал против всякой нравоучительности, а политическая пропаганда была лишь одним из вариантов реализации этой нравоучительности. И в Германии, и в России прогрессивные издатели и педагоги выступили против аполитичного эстетизма Г. Вольгаста. Так или иначе во второй половине XIX века такая фундаментальная особенность детской литературы, как тенденциозность, срезонировала с политическими задачами тех, кто создавал книги для детей. В этой связи интересен следующий теоретический вопрос: при каких условиях и как в России «литература с тенденцией» становится «литературой с политикой»? О терминах В конце XIX века, когда еще только вырабатывался язык описания тенденциозной детской литературы, одной из самых часто используемых категорий была правдивость . Г. Вольгаст писал: «Правдивость (die Wahrhaftigkeit) имеет одной из своих главных опор чувство реальности. Те, кто 1 В русском переводе впервые: Вольгаст Г. Проблемы детского чтения / пер. с нем. К. Н. Д. [и др.]; с предисл. д-ра Л. Г. Оршанского. СПб.: газ. «Школа и жизнь», 1912. 135 с.